Эстонские обиды российских спецслужб

Старые раны

Сегодняшнее противостояние эстонских и российских специальных служб уходит корнями еще во второе десятилетие прошлого века. После провозглашения независимости Эстонской республики в феврале 1918 года были созданы ее вооруженные силы под командованием генерал-майора Йохана Лайдонера (1884-1953). Второй департамент эстонского Генерального штаба (J2) получил разведывательные и контрразведывательные функции. Лайдонер, в прошлом заместитель начальника отдела разведки в штабе Западного фронта российской царской армии, уделял деятельности этого департамента особое внимание. Не в последнюю очередь именно успешная работа J2 обеспечила победу молодой эстонской армии над армией большевистской России не только на собственно эстонской территории, но также на территории соседней Латвии. В результате, в феврале 1920 года Москва была вынуждена подписать Тартуский мирный договор, до поры до времени положивший конец ее претензиям на установление большевистской власти в Эстонии.

По окончании войны с Советской Россией, в апреле 1920 года, была создана Полиция безопасности (Kaitsepolitseiamet - KAPO) – второй, гражданский разведывательный орган Эстонской республики (некоторые ее функции исполняла с ноября 1918 года обычная полиция). Инициатором создания этой организации был министр внутренних дел Эстонии Александер Хеллат (1881-1943), известный также как талантливый юрист и дипломат. Первым руководителем KAPO стал капитан Хельмут Веем (1894-1941). В 1925 году Полиция безопасности была переименована в Политическую полицию (Poliitiline politsei - PolPol). В функции этой организации входила контрразведывательная и разведывательная деятельность, а также борьба с малочисленным коммунистическим подпольем на территории Эстонии.

В 20-е и 30-е годы разведка Советского Союза рассматривала страны Балтии, включая Эстонию, одновременно и как потенциального военного противника, и как плацдарм для проникновения в другие страны Европы. Еще в 1919 году, в Петрограде (Санкт-Петербург), был создан специальный разведывательный центр большевистской армии, целью которого являлась организация разведки на территории Эстонии. В январе 1920 года этим центром была составлена специальная "Схема организации разведки в Эстландии", а всего через полгода он уже докладывал об успешном создании двух крупных окружных резидентур в Таллинне и Тарту и еще шести резидентур меньшего, районного масштаба. Судя по русским источникам, наиболее успешной оказалась Таллиннская резидентура, во главе которой стоял опытный большевик, действовавший под псевдонимом "Федоров". Ему, якобы, удалось приобрести несколько ценных источников в Эстонском военном министерстве и в Эстонской контрразведке.

Однако полоса удач русской военной разведки на эстонском направлении длилась недолго. По утверждению самих русских, в Эстонии – в отличие от соседних Финляндии, Латвии и Литвы – им пришлось работать в особенно сложной обстановке. Прекрасная работа местной контрразведки не оставила им практически никаких шансов. В результате, созданные в начале 20-х годов резидентуры были обнаружены и ликвидированы уже в 1924-1925 годах. К концу 1925 года на эстонской земле действовали лишь пять глубоко законспирированных агентов большевистской военной разведки. В дальнейшем эта организация так и не улучшила своих позиций в Эстонии. В 1933 году сильнейшим ударом для нее стал арест в Германии связного Юлиуса Троссина, в результате которого оборвалась связь с резидентурами в ряде европейских стран, включая Эстонию. Последние российские исследования советско-финской войны 1939-1940 годов свидетельствуют о том, что в тот период советская военная разведка не имела достоверной информации об эстонских вооруженных силах и эстонской оборонной инфраструктуре.

В настоящий момент достаточно сложно сказать насколько успешной была деятельность в Эстонии гражданской разведывательной службы Советской России, НКВД, в период до 1940 года. Опубликованные материалы свидетельствуют о том, что в 30-е годы в Таллинне непрерывно действовала ее "легальная резидентура", сотрудники которой пользовались дипломатическим прикрытием. Занималась она, в основном, сбором и обработкой открытой политической информации и вербовкой агентов в среде местных жителей немецкого происхождения. Первое документальное свидетельство о крупном успехе НКВД относится лишь к июню 1940 года, когда советские войска уже находились на территории Эстонии, и до ее насильственной советизации оставался всего месяц. Именно тогда руководитель резидентуры НКВД в Таллинне Ермаков доложил своему руководству в Москве о приобретении ценного источника в местной контрразведке и получении от него важной разведывательной информации.

Параллельно работе советских разведывательных органов на территории Эстонии, в описываемый период советская контрразведка вела активную борьбу против деятельности эстонских разведчиков на территории самого Советского Союза. По утверждению специалистов из НКВД, из трех стран Балтии наиболее активную разведывательную работу против СССР вели Эстония и Латвия. При этом основной акцент делался на сборе военной информации в приграничных областях, однако имели место и более серьезные операции по агентурному проникновению в советские военные и разведывательные структуры. Стоит отметить, что уже в тот период степень описываемой советской контрразведкой эстонской угрозы была пропорциональна поражениям самих русских в Эстонии. Чем профессиональнее действовали эстонские контрразведчики, тем более грозным врагом становилась эстонская разведка в отчетах НКВД – надо было оправдывать собственные поражения в глазах высокого начальства. В результате, в 20-30-е годы борьба с разведкой маленькой Эстонии, а также Латвии и Литвы превратилась для НКВД в одно из приоритетных направлений деятельности. Обвинение в сотрудничестве с эстонской разведкой стало весьма популярным поводом для проведения репрессий второй половины 30-х годов. Так, только в 1937-1938 годах по обвинению в "работе на эстонскую разведку" было репрессировано 6607 человек.

Случай отомстить эстонским противникам за моральное унижение от провалов на разведывательном фронте представился НКВД во второй половине 1940 года. После советской оккупации территории Эстонии началась тотальная облава на бывших сотрудников эстонских разведывательных структур. Так, в апреле 1941 был расстрелян первый начальник Полиции безопасности Эстонии Хельмут Веем. Создавшему эту организацию Александеру Хеллату "повезло" больше – он предположительно скончался два с половиной годя спустя, в ноябре 1943-го, в советском лагере для заключенных в Кемерово.

Пугало для ФСБ

Призраки старых обид российских разведчиков и контрразведчиков на эстонских "коллег" воскресли в 90-е годы, после развала Советского Союза и восстановления независимости Эстонии. Раздававшиеся поначалу насмешки со стороны Москвы в адрес только что созданных эстонских разведывательных структур очень быстро поутихли. Эстонская контрразведка (Kaitsepolitseiamet - KAPO) и служба информации Министерства обороны (Riigi Teabeamet) зарекомендовали себя как чрезвычайно профессиональные и эффективные структуры западного уровня. Ответной реакцией стало появление в российской прессе заказных статей и передач, рисовавших образ эдакого эстонского разведывательного монстра. Однако даже в этих публикациях сквозили затаенные уважение и зависть по отношению к эстонским разведчикам. В разное время им приписывали добычу совершенно секретных российских военных карт и вербовку офицера ФСБ Игоря Вялкова.

Относительно Вялкова, арестованного в 2002 году, утверждалось, будто он передал эстонской стороне информацию о трех кадровых сотрудниках российской разведки, многочисленные сведения об оперативной деятельности Федеральной пограничной службы (с 2003 года в составе ФСБ), о средствах и методах работы российской военной разведки (ГРУ), о методах взаимодействия с погранохраной и спецслужбами других государств, а также сведения о лицах, проживавших на территории Эстонии и сотрудничавших на конфиденциальной основе с КГБ СССР. ФСБ попыталась представить разоблачение Вялкова как свой большой профессиональный успех. Однако, в конфиденциальной беседе с автором этих строк бывший сотрудник российской контрразведки признался, что то была, как он выразился, "огромная плюха конторе". Большие чины на Лубянке были взбешены тем, что "молокососы" из эстонской разведки в течение нескольких лет водили их, старых профессионалов, за нос.

Параллельно, повторилась и ситуация 20-30-х годов с разоблачением деятельности российской разведки на территории самой Эстонии. Местная контрразведка, при поддержке правительства, проявила твердость неожиданную для такой молодой структуры в такой небольшой стране.  Для сравнения, соседняя Финляндия по сей день предпочитает не дразнить "русского медведя", и в официальных отчетах финской контрразведки российская разведка называется не иначе как "иностранной", но никогда конкретно по имени. Эстонцы же не боятся снимать на видеопленку пьяных российских разведчиков на улицах Таллинна и потом демонстрировать позорящие русских кадры по местному телевидению с указанием профессиональной принадлежности героев репортажа. Именно так поступили в сентябре 2003 года с высокопоставленным сотрудником резидентуры СВР в Таллинне Николаем Щербаковым, работавшим под прикрытием первого секретаря российского посольства. До этого Щербаков был назван российским разведчиком в годовом отчете KAPO. В результате, ему пришлось вернуться на родину несколько ранее намеченного срока. До Щербакова эстонскую столицу с позором покинули сотрудник резидентуры СВР Сергей Андреев (апрель 1996) и двое сотрудников резидентуры ГРУ – Владимир Телегин и Юрий Яценко (август 2000). В марте 2004 года резидентуре СВР в Таллинне был нанесен новый болезненный удар: за пределы Эстонии были одновременно выдворены первый секретарь посольства России майор Евгений Голубкин, а также советник посольства, ветеран КГБ генерал-лейтенант Анатолий Климкин.

И, наконец, последним ударом для российской внешней разведки стало публичное разоблачение ее резидента в Таллинне Анатолия Дышканта в открытой части годового отчета KAPO, опубликованного в мае 2006 года. По утверждению эстонской контрразведки, в прошлом году Дышкант значился советником российского посольства в Таллинне, тогда как на деле проводил "профилактические беседы" с представителями местных русскоязычных политических партий и движений.

Можно ожидать, что реакция российской разведки и контрразведки на провалы последних лет на эстонском направлении будет не сильно отличаться от того, что наблюдалось в 30-е годы, а также от того, что наблюдается сейчас в отношении польской разведки. Не имея возможности продемонстрировать своему руководству и российской общественности крупные оперативные успехи, ФСБ будет и дальше снабжать их самыми невероятными рассказами об "эстонском разведывательном монстре" и его шпионах, якобы действующих на территории России. За кулисами же пропагандистской кампании будут продолжаться попытки вербовки эстонских граждан с применением, как предостерегает КАПО, самых жестких методов – вплоть до неприкрытого шантажа и физического насилия.

Саймон Аралофф, Европейская секция AIA